Harahara
Как там твои дела? Как выходные планируются?

Аnka
Сегодня заставила себя написать. Вроде для себя стараюсь - обдумываю, фиксирую, а лень одолевает.
Пока я работаю, мне легко питаться: еда всегда подготовлена заранее, кушать в присутствии других людей приятнее. Легче сохранять достоинство.
С сегодняшнего дня я на больничном. Проснулась со зверским желанием нажраться сладкого. Это с-ка Мия свою морду ощерила. Отмеренный с вечера завтрак я поглотила, не заметив. Глаза горели, руки дрожали - нужен сахар. Воспользовалась опробованным методом: заварила отвратительно крепкий кофе, разбавила водой холодной, выпила залпом. Такое пойло вызывает ощущение легкого подташнивания, после него желание жрать утихает. В этот раз сработало. Сейчас иду на тренировку.

Завтра муж ведет меня в ресторан. Страшно. Там всегда еда СОБЛАЗНИТЕЛЬНАЯ И КАЛОРИЙНАЯ. Надеюсь на свой запас прочности и присутствие мужа.

Оказывается, у меня есть два варианта сытости: безопасная и срывная.
На пример, сегодня я днем кушала в ресторане, на вечер тоже было много вкусного. Я чувствую себя сытой, но знаю - за калорийность не вышла. Хорошо.
Второй сценарий хуже. Это когда объедаюсь сладким, утром ничего есть не хочу, но (против всякой логики) ем - печеньки, конфетки.

полезная информация доя меня. Значит личная программа "возвращение к нормальной жизни" должна учитывать существование безопасной и срывной сытости.

Вот это оптимальный вариант, бери на заметку для повседневной жизни)) Не жалей времени на подготовку меню. Думаю это уберегает от непредвиденных неприятных последствий. Потому что во первых, когда ты точно знаешь, что тебе нужно, ты домой не принесешь всякую ерунду с магаза и не совратившься в неподходящий момент. Во вторых, когда меню готово, ты как бы договариваешься с собой, что вот это я буду есть завтра. То есть смысл в том, что чем меньше импровизаций, тем меньше лишнего залетит.

Аппетит и голод - разные вещи. Аппетит может придти и тогда, когда еды организму не требуется. Всякая фигня типа соблазнительных сладостей как раз из этой оперы.
Не знаю, я как умом дошел, что в этих сладостях прок сомнительный, так от них и отошел. И покупать даже перестали. Уже несколько лет. Только по праздникам или бабушки если перешлют. Зачем они у тебя в доме водятся, если они тебе вредят? Я не говорю про полные запреты, иногда можно, но постоянно их наедаться ни к чему хорошему не приведет.
Приветы!

Привет от нашего столика вашему столику))) Меня тоже ещё не выписали)

Денис,
Дома не так много сладкого — желейные конфеты для ребенка, иногда печенье. Но если я хочу сладкого, могу за 10 минут сделать сырники или кашу с сахаром (и лень не будет).

Планеточка, здоровья!!

Сегодня есть о чем написать. Я съела больше нормы. Не сладостей, а обычной еды (рис, рыба, сыр). Еще не срыв, уже не норма. Насыщение, которое чувствую, пугает. Отдаю себе отчет в происходящем и боюсь, что завтра с такой же ясностью ума начну жрать конфеты или сладкую кашу.
Почему меня снова нагоняет мия? Несколько дней назад взвесилась. Результат порадовал. Отсутствие срывов обеспечило маленький, но дорогой сердцу отвес. Следующий день настроение держалось отличным, не смотря на то, что вокруг происходят события объективно мерзкие. Сегодня утром еда мне показалась особенно желанной. Простые продукты типа риса и рыбы. Съела одну порцию, вторую. Перерыв на крепкий-крепкий кофе, отвлечение на любую работу и снова мысли о еде. Доела за ребенком сладкую кашу.
… как сложно найти причинно-следственную связь в своих же мыслях...
уже сейчас калорийность ежедневного рациона превышена. Дальше два варианта: ничего не есть до вечера, а завтра заложить не 1000, а 800ккал. Такое развитие событий приятно мозгу, оно дает (мнимое или раельное) ощущение контроля над ситуацией.
Второй вариант: поужинать, завтра снова кушать 1000ккал. Разумно. Страшно. Если появится чувство «плохой сытости», гарантированно нырну в срыв.
Дай мне Бог благоразумия.

Бог мой, я думал вы постепенно медленной повышаете калорийность, которая очень пока далека от нормы, чтобы вернуть наверняка затороможенный до крайности метаболизм. И не набрать при этом добавочный вес.

А вы оказывается ставите целью похудение. В шоке

Никакого шока.
Задача должна быть другой. Выровнять калорийность, удерживая ее НЕ НИЖЕ 1000 (сейчас), через неделю добавить 50-100 ккал и опять же выдерживать калорийность без паники и срывов. Ооочень медленно выводить калорийность на нормальные показатели. Если делать это планомерно и правильно, прибавки в весе не будет. Главное не скатиться опять в крайности.
Удачи тебе, Хара

Вчера сделала выбор в пользу здорового поведения. Поужинала, хотя это было очевидным превышением калорийности; сегодня кушаю как обычно — на 1000 (гречка, творог, бутерброд). Скорее всего, привыкать к 1000 придется долго, — пока я не поверю, что это нормально.
Чтобы притупить страх перед необходимостью кушать сегодня, вчера до 23 была на тренировке. Самообман — спорт подразумевает большую трату энергии, которую я с удовольствием не восполнила. Сейчас не могу сидеть на месте, хожу по квартире от стены к стене, нужно тратить энергию. Понимаю, почему анорексиков на период повышения веса привязывают к кровати.
В перерывах между едой пью много кофе. Он горький, перебивает желание чувствовать вкус.



Похудение — не цель.


Спасибо за слова. Мне страшно. В голове нет нормального отношения к еде. Хочу быть как все.

Обязательно все восполняй.
Еще есть совет. Навязчивые состояния и депрессии могут возникать от нехватки витаминов и микроэлементов. Так что добавляй в пищу. А то истощишься на фиг. А так молодец что движешься! С каждым моментом положительного опыта ты становишься сильнее. Просто старайся не перегибать палки ни в одну, ни в другую сторону. Спокойненько покушала, спокойненько позанималась. Все выровняется! Тебе надо, чтобы ты и не истощала себя, и не чувствовала при этом голода, и не было бы желания все сожрать вокруг. Пробуй мясо есть, то что долго переваривается. Сало еще. Долгие углеводы.

Ищи способы, но здравые. Думай, анализируй, пробуй применить. Уверен есть выходы. Посмотри какие-нибудь научные фильмы про диетологию, где нибудь найдешь нужную именно для тебя информацию.
Приветы!

У моей знакомой мама болела сахарным диабетом и, как назло, очень любила сладкое. Чтоб не провоцировать маман вся семья сидела на безсахаровой диете. У них никогда в доме не было конфет... Нельзя сказать чтоб эта тема в доме у них была под строгим запретом, просто все решили быть солидарными...Иногда покупали мороженое и все...

Взято с этого ресурса - http://mi3ch.livejournal.com/2465420.ht ... =184369804

В 1944 году В Штатах начался Миннесотский голодный эксперимент – первое долгосрочное, контролируемое исследование эффектов недоедания. Основной его целью была методика помощи жертвам голода в Европе и Азии в конце Второй мировой войны. Проект возглавил доктор Энсел Кис, директор лаборатории гигиены Миннесотского университета, недавно разработавший стандартные армейские пайки. Добровольцами стали отказники из числа квакеров и меннонитов, желавшие, тем не менее, послужить обществу и делу победы. Участвовать в эксперименте вызвались более 200 человек. Из них было отобрано 36 участников. Все должны были быть в хорошей форме, иметь отменное здоровье, физическое и умственное. Они должны были обладать хорошими социальными навыками и уметь ладить с окружающими в условиях, где силы каждого будут подвергнуты самым серьезным испытаниям. Им было от двадцати до тридцати трех лет. Все белой расы, с как минимум годом образования в ВУЗе. У 18 уже были дипломы. Они были разного телосложения и были выходцами из всех слоев общества.
Исследования начались в ноябре с трехмесячного контрольного периода, за которым последовали шесть месяцев полуголодного существования и три месяца восстановления. Целью каждого участника было потерять 24% веса, что отражало потери, наблюдавшиеся при голоде. (Аутопсии в Варшавском гетто показывали, что при голодной смерти жертвы теряли от 30 до 50 процентов веса). Диета участника показалась бы вполне знакомой любому варшавскому еврею: черный хлеб, картофель, злаки, репа и капуста, с редкими вкраплениями мяса, масла и сахара. Никогда прежде и никогда после у ученых не было возможности провести подобный эксперимент.
Они работали по пятнадцать часов в неделю. Посещали двадцать пять часов занятий в классах по политической подготовке и иностранным языкам. Им вменялось в обязанность проходить 35 километров в неделю по улице, спокойным шагом, и еще полчаса на беговой дорожке. В дополнение к этому они должны были пройти различные тесты – физиологические и психологические. Им предстояли тесты по математике, на запоминание, на слух. Надо было сдавать образцы крови, мочи, стула, слюны, спермы и костного мозга.
Первые три месяца они получали в среднем 3500 калорий в день, что было нормой по американским стандартам. Каждый участник должен был достигнуть своего идеального веса к концу двенадцати недель. Те, кто весил больше, получали урезанные пайки, а худые – усиленное питание. В среднем группа закончила период подготовки чуть ниже идеального веса.
На протяжении последующих шести месяцев, их кормили лишь дважды в день. Картофель и белый хлеб, злаки, капуста, репы и брюквы. В редких случаях включались малые порции мяса, сахара, молока или масла. Средняя дневная калорийность составляла 1570 ккал и включала 48 г белков и 28 г жира. Индивидуальные особенности телосложения учитывались. Худощавые должны были потерять только 19% своего веса, более упитанные – до 28%.
Если первые недели люди выдерживали хорошо, жалуясь лишь на головокружения, то в последующие недели им пришлось уже хуже. Чувство голода увеличивалось и никогда не уменьшалось. Люди быстро теряли терпение в очереди, если обслуживающий их персонал мешкал. Люди стали ревностно относится к своей пище. Они скрючивались над подносами с едой, использовали локти, чтобы защищать свои блюда. В основном они молчали, тщательно концентрируясь на еде. Все больше и больше людей начинали играть со своей пищей, перемешивая ингредиенты, разбавляя все водой и придумывая все новые и новые сочетания. Они злоупотребляли солью и увлекались специями. Отвращению к каким-то отдельным продуктам, например к брюкве, исчезло. Вся пища съедалась без остатка. Тарелки вылизывались.
Началась озабоченность поваренными книгами и меню из местных ресторанов. Некоторые часами сравнивали цены на овощи и фрукты из одной газеты с другой. Многие твердо решили посвятить себя сельскому хозяйству. Мечтали о том, чтобы открыть ресторан.
К шестнадцатой неделе физиологические изменения стали заметны невооруженным взглядом. Продолжительный голод изменяет внешний вид тела. Черты лица утончаются, скулы выпирают. Атрофированные мышцы лица делают его лишенным всякой выразительности, апатичным – «голодной маской». Ключицы торчат, как лезвия. Широкие плечи сжимаются. Ребра выдаются. Лопатки смотрятся, как крылья. Позвоночник превращается в линию, состоящую из узлов. Колени обвисают, а ноги напоминают палки. Жировые ткани ягодиц исчезают, и кожа начинает болтаться складками. Подопытные теперь всегда брали с собой подушки, если им предстояло сидеть, потому что сидение стало причинять дискомфорт.
Их почки работали нормально. Обмен веществ в полном покое замедлился на 40%, что по подсчетам ученых помогало организму экономить 600 ккал в день. Сердца уменьшились. После шести месяцев массы их тел уменьшились на 24%, а сердца сжались на 17%. Мозг и центральная нервная система оказались на редкость устойчивыми. Серии тестов продемонстрировали отсутствия снижения в умственных способностях, хотя наблюдаемые и стали менее умственно активными. Они стали равнодушными ко всему, кроме поваренных книг. Личная гигиена теперь представляла проблему. Подъем вверх по лестнице, переноска грузов, открытие бутылки чернил – представляли сложность. Почерк стал менее разборчивым, процесс одевания – более продолжительным. Они стали неуклюжими, роняя книги и постоянно заплетаясь в собственных ногах. Бег на беговой дорожке превратился в муку, они часто падали.
Миннесотским добровольцам было постоянно холодно, они страдали анемией. Даже летом, в июле, они носили куртки. В то же время их чувствительность к теплу снизилась: они легко держали очень горячие предметы и умоляли подавать им еду как можно более теплой. Их зрение осталось нормальным, слух улучшился. Они не переносили громкой музыки и шумных разговоров, общаясь между собой почти что шепотом.
Своим состоянием добровольцы теперь во всем походили на изможденных европейцев. Но были и существенные различия. Люди, жившие в лаборатории, не страдали от истощающей диареи, столь распространенной в Варшавском гетто, концлагерях и многих других случаях голода. Не было у них метеоризма или желудочных колик. Ученые предложили, что это случилось благодаря стерильности условий, постоянной гигиене и тому, что в отличие от европейцев, подопытные не ели, траву, кору, листья, опилки или же даже землю. В отличие от варшавян, у миннесотцев не было потери плотности костей, что, видимо, вызывалось более продолжительным периодом недоедания. Миннесотский эксперимент не подвергал исследуемых холодам и морозам, отсутствию одежды и обуви. Он не воссоздавал страха, знания того, что тебя могут убить в любой момент, что тебя всегда могут искалечить, оскорбить, изнасиловать, пытать. Он не воссоздавал убийства соседей, трупов на улице и потери человеческого достоинства. Как говорил один из участников: «В конце концов, мы всегда знали, что когда-то это все закончится».
И все же, несмотря на лабораторные условия исследования, миннесотские добровольцы чувствовали, что их души и умы меняются. Веселая и шумная компания, которой они были в первые месяцы, стала унылой и апатичной, неспособной к планированию и принятию решений. Они были грубы с посетителями и предпочитали одиночество. Терпимость и выдержка покинули их. Вспышки гнева и эмоций были постоянны. Они ворчали , жаловались и постоянно преувеличивали дискомфорт своих условий. Те, кто опускались ниже всех – социально и в быту – были особо презираемы. Один человек превратился в козла отпущения всей группы.
На прогулках в городе они совершали спонтанные, необдуманные покупки, о предназначении которых недоумевали по возвращении в лабораторию: кипа старых книг, помятый кофейник, коллекция ложечек. Столовые манеры стали просто неузнаваемы: некоторые набрасывались на еду, как голодные собаки, в момент съедая все, что было на тарелке, другие часами растягивали ощущения. Либидо сначала уменьшилось, а затем и вовсе исчезло. Любовные сцены в кино казались им скучными, ничто не казалось смешным, и лишь сцены с едой вызывали интерес.
29 июля 1945 г. полуголодание завершилось, и начался двенадцатинедельный период реабилитации. Основной задачей Миннесотского исследования было определить как откормить голодающее население при минимальной затрате ресурсов. Иными словами, как мало можно давать человеку, чтобы он при этом еще и восстанавливался? Оставшиеся участники были произвольным образом разделены на четыре группы. Одна первые шесть недель получала на 400 ккал больше в день, следующая – на 800, тертья – на 1200 и последняя на 1600. Люди в первой суммарно получали около 2000 ккал, а в четвертой – около 3000. Эти четыре группы были также подразделены пополам каждая, где одна из половин получала дополнительный белок в форме соевого порошка, запекаемого в их хлеб. Белковые подгруппы были также поделены пополам так, что одна половина получала витаминные добавки, а другая плацебо.
Реабилитационная диета не означала какого-то разнообразия или изменения меню – лишь увеличение порций. Как вспоминал один из участников: «Нас предупреждали, что еда может показаться однообразной. Но она была совсем не однообразной. Она была едой, а еда это всегда вкусно. До сих пор, самой вкусной едой я считаю обычный вареный картофель».
Люди набирали вес очень медленно. Через шесть недель первая группа набрала лишь 0,3% массы, потерянной во время полуголода. По сути они ничуть не изменились внешне: все те же угрюмые скелеты. Вторая группа набрала 9,1%, третья 11,1%, а четвертая целых 19,2%. Сахар в крови повысился незначительно, давление и пульс оставались слабыми. Они были уставшими и подавленными. Либидо так и не проснулось. По-прежнему присутствовали отеки. И по-прежнему хотелось есть. Некоторым даже больше, чем прежде.
К концу шестой недели восстановления почти все, теперь уже пациенты, были в состоянии активного бунта. Они постоянно спорили с исследователями, подвергали сомнению ценность проводимых ими работ и уровень их компетентности. Тем не менее, потихоньку жизненная энергия возвращалась к ним. Они стали более отзывчивыми и восприимчивыми, правда, со знаком «минус». Их раздражал режим, они отказались от института напарников, отказывались работать.
Позднее исследователи сравнили это с тем, что они узнали от сотрудников гуманитарных миссий, работавших в Европе. Эти люди были потрясены нарастающей агрессивностью и «отсутствием благодарности» со стороны мужчин и женщин, которые незадолго до этого были унылы и апатичны от голода.
Еще через четыре недели все получили очередную прибавку в 259 ккал на группу, и группа белковых добавок тоже получила увеличение дозы. К концу эксперимента первая группа потребляла около 3000 ккал, а четвертая – 4000. Первой группе удалось набрать лишь 21% от потерянного веса, а четвертой – 57%. Прибавка в весе в основном выразилась в накоплении жира, а не в мускульной массе. Чем больше калорий человек получал, тем больше он жирел, и большую пропорцию жира в организме приобретал.
Люди по-прежнему разбавляли свои блюда, злоупотребляли жидкостями и солью, испытывали навязчивый интерес к еде и безобразно вели себя за столом.
После трех месяцев реабилитации, группа, принимавшая витамины, не показала никаких особо выдающихся улучшений. Излишки белка тоже ни к чему не привели. Эти прибавки не увеличили ни число эритроцитов, ни ускорили метаболизм. Они не помогли в нормализации кровяного давления и пульса, улучшении силы и выносливости и общей физической формы. Вообще, те, кто не получал дополнительного белка, восстановили силу хватки руки быстрее, чем те, кто принимал.
Война и эксперимент подошли к концу практически одновременно. Доктор Энсел Кис подготовил рекомендации союзникам, готовившимся к реабилитации населения Европы. Во-первых, союзникам надо будет осуществить физическую реабилитацию пострадавших, и лишь потом разговаривать с ними о демократии. Усиленная раздача витаминов и белка – бесполезная мера. И никакая реабилитация невозможна при 2000 ккал в день; настоящее восстановление начинается при 4000.
Тем, кто после окончания эксперимента согласился задержаться еще на два месяца, открыли шведский стол. Люди просто объедались, потребляя иногда до 10000 ккал в день.
В конечном итоге, через четыре месяца после окончания голодания, почти все возвратились к умеренному потреблению в 3200-4200 калорий в день. Они все превзошли свой вес, имевшийся до начала эксперимента, и исследователи отмечали, что «округлость форм стала доминантным признаком» мужчин, что вступили в эксперимент сухими и подтянутыми. Через пять месяцев их либидо полностью восстановилось. Сердца стали нормального размера. Объем легких восстановился до нормы. Спустя восемь месяцев ученые все еще продолжали наблюдать шестнадцать участников. Никаких жалоб, кроме одышки, не раздавалось. У большинства был избыточный вес.

Очень интересная статья.
Есть о чем задуматся.

Да, действительно очень интересно было почитать.
Привет, Хара

Привет, ребята!


Что есть на сегодняшний день?
Моральная готовность кушать 1050ккал. Постараюсь начать завтра. Как всегда - страшно. 

Сегодня кушала без подсчета ккал (не было возможности), но разумно. 
Показательно: в обед я ела овощной суп и мне не хватило одной порции, чтобы утолить голод. Ничего другого не было, я скушала еще порцию супа. 
Боюсь говорить заранее. Кажется те тонны мыслей "я-хожу-жить-нормально", стали давать результат. Я меньше боюсь потолстеть. Важнее поднимать калорийность питания, возвращать телу возможность питаться.